Д.Вельтищев. Ночное окно
Интернет-арифметика
Из ста человек, знающих твое имя,
тридцать пишут его неправильно.
Сорок читали только один,
самый твой нелюбимый текст,
читать дальшенаписанный в шутку, от скуки.
Он покорил их, они плакали.
Каждый десятый копирует
без первой строки,
или последней строфы.
Или напротив, вместе с какой-то репликой,
не имеющей к остальному отношения.
"Готовила сегодня куриную грудку,
белеет парус одинокий..."
Следующий копирующий уже думает,
что вот это, про грудку - часть текста.
И ничего, ничего в нём не протестует,
не корчится
от лишнего фрагмента,
неуместного и непонятного.
Примерно половина
в принципе не понимает, о чем речь,
не слышит ритма,
не видит рифм, если они сложнее, чем
"сурок-шнурок",
и стоят не в конце строки.
Семеро
обязательно прибегут похвастаться,
что всё поняли,
узнали аллюзию,
оценили шутку.
Удовольствие от ощущения себя понимающим
очень сильное,
его трудно чем-то перебить.
Двадцать любят твой самый страшный,
личный и больной,
потому что он про них.
Они так и говорят: "это про меня".
Нужно сразу смириться:
если ты что-то опубликовал
это действительно уже не про тебя,
а про них.
Хочешь оставить себе –
жми F8, а не "отправить".
Три приличных пожилых дяденьки
пишут отечески:
"Завязывайте с глупостями,
научитесь лучше варить борщ".
Две трети твоих друзей
с ними согласны, но никогда
ничего тебе не говорят.
Потому что вежливые.
Вообще ни один из тех,
кто мог бы сказать осмысленное,
не выдал и слова по делу.
Максимум сдержанное одобрение.
Раз в полгода,
при условии,
что к тексту ещё нет тридцати комментариев,
с которыми стыдно показаться
в одном ряду.
Если тебя знает не сотня, а тысяча,
все цифры следует умножить на десять.
Осознать, что так будет всегда и во всём.
И больше не возвращаться к этому.
Потому что главный читатель
умер за два года до выхода книги
и ровно через месяц после первого концерта,
о котором не знал,
оттого что ты трус,
и вообще никогда ему не рассказывал,
что занят такой ерундой.
Всё думал,
сначала добьюсь чего-нибудь,
и вот тогда.
Дана Сидерос