Rudi Hurzlmeier, Crow In Boots

Интеллигентной милой недотрогой
Сидела б дома возле мамы строгой
Задумав свой лесной пейзаж с дорогой.

Он целый год туманился во мне.
И в тишине. И в шуме. И во сне.
Я рассказал — ты тут как тут. С треногой.

Знай, черный ворон каркает в лесу.
Не «никогда», а «навсегда» вопит он.
Поскольку плохо, видимо, воспитан.
Сосну заденет, мглой веков пропитан,
Сосна роняет иглы и росу.

продолжениеОгромный бор. Он нынче свеж и темен.
Поскольку ливень тоже был огромен,
Как ворон древен и как голубь чист.
А ты, мое любимое созданье,
Уже бежишь, не приходя в сознанье,
Когда к тебе осина тянет лист.

Стой, у рябины — ягоды в горсти.
Возьми. Знакомых дома угости.
Черт надоумил взять тебя с собой.
Да. Я влюблен в свою же ученицу.
И даже хоть сейчас готов жениться...
Какой, однако, все же разнобой.

Столбы лучей сияют меж стволами.
Взлетает ворон, каркая над нами
Уже по–иностранному почти.
На «невермор» от злости переходит.
От черных крыл вершины так и ходят.
А ты дрожишь. Тебя волненье сводит.
Я понимаю, бог тебя прости.

Ты говоришь: а где пейзаж с дорогой?
Вот это все и есть пейзаж с дорогой.
А впрочем, там, за выселкой убогой,
Есть электричка... Клумбы. И пути.

Я повторяю: вот пейзаж с дорогой.
Гуляй. Но красок масляных не трогай.
Ширяет черный ворон над треногой
В художническом пристальном лесу.

Он чует запах, душами пропитан.
Не «никогда», а «навсегда» вопит он.
Качнет сосной, поскольку так воспитан,
Сосна уронит иглы и росу.

Еще ты будешь счастлива, я знаю.
Смотри, как тянет просека лесная.
Ее считать дорогою не след.
Вернусь сюда один. На склон пологий.
Под шум вершин. Я не собьюсь с дороги.
Я не скажу тебе, что весь секрет
В том, что дороги не было и нет.
Она пройдет сквозь строй стволов — в итоге.
Просветом. Птицей... Мало ли примет?

Владимир Соколов